Вздохнув, миссис Бернард обратилась к мастерице:

– Рут, принеси, белье, которое заказала леди Баркем. За выходные мы успеем сшить новое. И прихвати корсет из коробки на второй полке.

– Мадам, – с сожалением в голосе проговорила Мадлен, – прошу прощения, но я не могу себе позволить…

– Пустяки, – перебила миссис Бернард. – Нелл сказала, что, если потребуются дополнительные расходы, вы с ней как-нибудь договоритесь, например, будете выполнять для нее мелкие поручения в обмен на карманные деньги. Такой выход вас устраивает?

– Пожалуй, да…

– Тогда начнем.

С помощью Рут Мадлен избавилась от своего мешковатого хлопчатобумажного белья и получила взамен кофточку и панталоны, не доходящие даже до колен. Они были сшиты из тончайшего, нежного батиста и казались невесомыми. Белье чуть просвечивало, и Мадлен вспыхнула, увидев себя в зеркале, Если бы леди Мэтьюз узнала о подобной выходке дочери, ее хватил бы удар.

Затем настала очередь жесткого шелкового корсета – спереди он застегивался на крючки, а сзади

Затягивался шнуровкой. Корсет стянул талию Мадлен, сделав ее на добрых два дюйма тоньше. Девушка пристально вглядывалась в свое отражение. Так вот что нужно мужчинам! Неужели такой наряд произведет впечатление на мистера Скотта? Мадлен не терпелось получить ответ на этот вопрос.

Сначала Мадлен примерила платье из мягкого желтого шелка, чуть шероховатого на ощупь. Хотя этот туалет был предназначен для более рослой женщины, простой покрой был очень к лицу Мадлен. Сгорая от нетерпения, она ждала, когда Рут закончит застегивать крючки у нее на спине.

– Превосходно! – объявила миссис Бернард, ловко подкалывая подол платья блестящими булавками. – Далеко не всем женщинам идет этот оттенок желтого, но у вас он удачно оттеняет цвет волос.

Низкий вырез платья позволял видеть всю шею, ключицы и даже верх впадинки между грудями Мадлен. Платье обрисовало талию, сделав ее поразительно тонкой. Складки поблескивающего желтого шелка задрапировали бедра и ноги и заканчивались у пола оборкой, отделанной простыми фестонами.

– Я не узнаю себя, – в восторге проговорила Мадлен.

– Разумеется, – кивнула миссис Бернард. – Жаль, что нельзя побогаче отделать платье, но, пожалуй, это даже к лучшему. Простота придает более изысканный вид.

Модистка присутствовала на примерке еще трех туалетов: кофейного бархатного с длинными рукавами, отделанными кружевом, голубого кашемирового и платья оттенка слоновой кости с таким глубоким вырезом, что Мадлен не верилось, что она отважится появиться в таком наряде на людях. К платью прилагался белый шарф, расшитый бледно-голубой нитью; шарф следовало набрасывать на плечи, закрывая руки до локтей.

Выяснив, что у Мадлен нет подходящей обуви, миссис Бернард принесла пару бархатных туфелек с узкими лентами, перекрещивающимися на щиколотках.

Даме, которая заказала эти туфли, они оказались малы, – объяснила она, отклонив предложение Мадлен заплатить.

Миссис Бернард, снисходительно улыбнувшись, пообещала подогнать новые платья по размеру за считанные дни – все зависело от того, сумеет ли Рут выгадать время. Мадлен искренне поблагодарила обеих модисток.

– Благодарить следует не нас, а Нелл Флоренс, – возразила миссис Бернард. – Она замечательная женщина. Вы поступили очень умно, избрав ее в наперсницы.

– Мне просто повезло, – объяснила Мадлен. – Только бы удача и впредь не покидала меня!

– Если вы говорите о своем желании увлечь мужчину, удача вам не понадобится. Едва увидев вас в новых нарядах, он станет вашим рабом.

– Не могу поверить! – со смехом отозвалась Мадлен, вспомнив надменное лицо Логана Скотта.

Глава 4

– У модисток всегда можно услышать самые свежие сплетни, – заметила миссис Флоренс, выслушав рассказ Мадлен о посещении мастерской миссис Бернард. – Сама атмосфера мастерской пропитана вестями о скандалах и интригах. Не стану скрывать, обо мне тоже часто говорили у модисток – женщины скрежетали зубами, когда я уводила у них из-под носа мужей или любовников.

– Неужели? – не удержалась от вопроса Мадлен.

– Правда, такое случилось всего несколько раз.

Мадлен улыбнулась и оглядела гостиную миссис Флоренс. На одной из стен висел в рамке легкий газовый костюм, усыпанный полудрагоценными камнями. По обе стороны от костюма, в углах комнаты, стояли резные треугольные сундуки.

– Что вы в них храните? – спросила Мадлен.

– Сувениры времен моей молодости. – Миссис Флоренс поудобнее устроилась в кресле с обивкой из расшитого узорами бархата и придвинула к себе тарелку с сандвичами. – Если хочешь, можешь в них заглянуть.

Мадлен не заставила себя упрашивать. Опустившись на колени, она повернула ключ в замке одного из сундуков. Комната наполнилась ароматом лаванды. Мадлен бережно вынула верхний из свертков.

– Этот костюм мне изготовили для роли Ипполиты в пьесе «Ни да, ни нет», – поясняла миссис Флоренс, пока Мадлен разворачивала «древние» доспехи вплоть до наколенников и шлема с плюмажем. – Мне всегда удавались роли девчонок-сорванцов – у меня были отменные ножки. Пожилая дама улыбнулась. – А вот платье, в котором я играла Офелию.

Мадлен, затаив дыхание, развернула зеленоватое полупрозрачное платье, украшенное крохотными вышивками – сотнями бутонов роз.

– Наверное, в нем вы были обворожительны!

– В одной из коробок хранится головной убор к этому наряду, – сказала миссис Флоренс.

Открыв кожаный футляр, Мадлен обнаружила изысканные украшения, перчатки из кружева, шелка и кожи, выцветшие туфельки, отделанные цветами, и целую коллекцию вееров. Миссис Флоренс рассказывала историю каждого предмета, вспоминала о своем сценическом прошлом, а Мадлен с жадностью слушала ее,

Но, увидев в руках Мадлен небольшую шкатулку зеленого лака, миссис Флоренс перестала улыбаться, и на ее лице появилось выражение беспокойства и скорби.

– Не открывай ее, детка. Это не для чужих глаз.

– О, простите…

– Не извиняйся, просто передай ее мне.

Пожилая дама обхватила шкатулку своими морщинистыми руками. Крепко стиснула побелевшими пальцами. Она долго смотрела на шкатулку, словно забыв о присутствии Мадлен.

– Мадам, может быть, я уберу все и уйду? – тихо спросила Мадлен,

Миссис Флоренс вздрогнула, будто очнувшись. Теперь ее взгляд выражал бесконечное сожаление.

– В ней хранятся несколько миниатюр, – объяснила она, поглаживая блестящую лакированную поверхность. Медленно поднеся к губам шкатулку, миссис Флоренс поцеловала ее и взглянула на Мадлен блестящими глазами. – Хочешь увидеть одну из них?

Мадлен кивнула и подошла поближе. Села на ковер у ног пожилой дамы.

Миссис Флоренс извлекла из шкатулки крохотный портрет в золотой рамке и протянула его Мадлен.

На портрете была изображена девочка лет пяти или шести с огромными голубыми глазами на ангельском личике. На голове у нее красовалась огромная шляпа, из-под которой выбивались длинные рыжеватые локоны.

– Какая прелесть! с искренним восхищением прошептала Мадлен. – Кто это?

– Моя дочь.

Мадлен как завороженная смотрела на миниатюру.

– Я не знала, что у вас…

– Об этом знали немногие. Видишь ли, она была незаконнорожденной. – Миссис Флоренс вглядывалась в лицо Мадлен, возможно, отыскивая признаки осуждения. Так и не обнаружив их, она продолжала:

– Я была немногим старше тебя, когда родилась моя дорогая Элизабет. Ее отец был замечательным человеком, обаятельным, благородным, хотя и не мог похвастать знатным происхождением. Он был готов жениться на мне, но при одном условии – если я навсегда покину сцену.

– Вы любили его?

– Разумеется! Если я испытывала когда-либо волшебные чувства, так только с ним. Но я отвергла его предложение. Мне не хотелось жертвовать своей карьерой, слишком уж много она значила для меня. Обнаружив, что я в положении, я скрыла это от своего возлюбленного. В конце концов он женился на другой и, судя по всему, жил с ней счастливо. Через общих знакомых я узнала, что он умер десять лет назад.